Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец [Первое издание, 1930 г.]
— Горит… Горит…
И опять начал стонать, как тяжело больной.
Николка поднялся на кровати: голос человека показался ему знакомым. Но тот уже успокоился и опять накрылся курткой. Николка соскочил на пол, зажег спичку, отвернул полу куртки и заглянул спящему в лицо. Предположения его подтвердились на все сто процентов: под курткой спал беглый председатель коммуны «Новая Америка» — Яшка Восьмеркин.
Он стонал и бредил, как тогда, летом, в засуху, когда солнце жгло его табак, а он ничем не мог помочь беде.
Глава шестая
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЖЕКА ВОСЬМЕРКИНА
НИКОЛКА охнул и принялся трясти Яшку за плечи. Тот проснулся, протер глаза и посмотрел на Николку.
Хрипло спросил:
— Пахать начали?
— На чем? — зашептал Николка с яростью. — Что ж ты наших лошадей, что ли, не знаешь? Не идут они, и все…
— А разве целина попалась?
— Ну да, большая часть.
Яшка спустил ноги на пол, достал из-под подушки сигару и протянул ее Николке. Николка бросил сигару через всю комнату и принялся упрекать Джека во всех бедах коммуны. Рассказал ему, как крестьяне, отчаявшись, решили разделить землю на участки и пахать по отдельности. Упомянул и о том, что семян не хватит у коммуны и что наверное прирезку отберут.
Свой длинный и злобный рассказ Николай кончил вопросом:
— Ну, что думаешь делать, Яша?
Джек тяжело вздохнул.
— Третий день здесь бьюсь, — сказал он тихо. — Я еще осенью знал, что нам без машины поля не поднять. А теперь, понимаешь, есть трактор, да взять его нельзя.
— Где трактор?
Яшка рассказал, что всю зиму он работал в мастерской при совхозе «Красная звезда», в десяти километрах от города. Там вместе со слесарем он собрал из пяти старых тракторов четыре. За это получал сто рублей зарплаты в месяц и харчи. Весной попросил заведующего совхозом отпустить один трактор для вспашки земли в коммуне «Новая Америка». Заведующий согласился, но потребовал поручительства, что трактор будет возвращен в срок. И вот Яшка три дня бегает по учреждениям и организациям за поручительством и везде получает отказ.
Николка Чурасов как-то странно гмыкнул, бросился на Яшку и подмял его под себя. Это было выражением его страшной радости.
— Только в поручительстве дело? — спросил он, сидя верхом на Джеке.
— Только в нем.
— Яшка, я достану поручительство.
— Врешь?
— Чего вру?! Через Бабушкина достану. Он мне полное содействие обещал. Будем, Яшка, с машиной. Спасена «Новая Америка»!..
* * *Ребята болтали долго.
У Яшки была еще одна новость: Петр Скороходов от имени Вика добивается передачи Кацауровки Чижам. В этом помогает ему старик Скороходов.
— Брось ты, — сказал недоверчиво Николка: — ведь они поругались не на жизнь, а на смерть. Перед всей деревней оглоблями дрались.
— Может, перед деревней и дрались. А здесь, в городе, я их вчера вместе видел. Чай пили в трактире.
Николка призадумался. Теперь он понял, почему так быстро убежал от него Петр Скороходов. Значит, он ведет под коммуну подкоп? Значит, драка с отцом была надувательством?
— Плохо дело, — сказал Николка. — Ведь Петр нам болтал, что тоже хочет собрать коммуну «Умная инициатива». Мы ему поверили. Я его вчера встретил здесь и рассказал, как доброму, что нам пахать нечем. Теперь он этим воспользуется и Кацауровку у нас перехватит.
— Беда будет.
— Конечно, беда. Но еще посмотрим, чья возьмет.
И ребята шопотом, словно их кто мог подслушать, принялись обсуждать, как защитить Кацауровку и разоблачить Скороходовых.
За окном как будто полилась вода, сначала голубая, потом белая. Воробьи зачирикали на улице. В комнате стало светло. А ребята все говорили и говорили.
* * *Из шестерых членов коммуны, голосовавших против раздела земли, лошади были только у Капралова и Дмитрия Чурасова. Но ни тот, ни другой в поле пахать не выехали. Они решили дождаться возвращения Николки из города.
На коммунаров это подействовало. Без вожаков не решались они делить землю. Первые полдня проспорили о том, как теперь быть. А после обеда без дележа каждый наметил себе полоску по парам и принялся пахать. Целина, отведенная коммуне, так и осталась не тронутой. Никому не хотелось мучить лошадь и ломать плуг в такое горячее время.
Правление же «Новой Америки» в полном составе осталось в деревне.
Не легко было сидеть во время пахоты сложа руки. Но каждый чувствовал, что, если выехать в поле, крестьяне сейчас же заставят разделить землю. Капралов, как наиболее осторожный, даже на улицу не показывался: сказался больным. А вечером, когда стемнело, тихо побрел с Сережкой Маршевым по направлению к Чижам. Надеялись встретить Николку.
Сережка Маршев, голодный и обессиленный, говорил отрывисто, не кончая фраз, что теперь ему остается только уйти из деревни на заработки, — другого выхода нет. Понадеялся он на коммуну и проел последний хлеб. Теперь семья питается только картошкой, да и та подходит к концу. Если Николка не достанет машины, хоть головой в реку бросайся. Ведь в городе-то тоже с работой не густо!
Сережка говорил это, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. Все ему казалось, что Николка идет навстречу. Но добрались до Чижей, никого не встретили. Решили, что Николка заночевал в городе, и вернулись обратно.
На другой день Маршев уже не пошел с Капраловым встречать Николку. Он совсем в отчаяние впал. Капралов пошел один.
Ночь была темная и теплая. Капралов, как вчера, добрел до Чижей, постоял немного в поле и повернул обратно. Решил зайти на минутку к Дмитрию Чурасову, сказать, что завтра надо обязательно выезжать в поле. А то ведь каждый пропащий день портит дело коммуны и подрывает доверие к правлению.
Он недолго постоял у избы Чурасова, раздумывая, хорошо ли будет, если они завтра начнут пахать. Но делать было нечего, ведь Николка мог пробыть и неделю в городе. Нельзя же бездельничать неделю.
Капралов поднялся на крыльцо и уже взялся за ручку двери. И тут вдруг показалось ему, что далеко за деревней застучала какая-то машина. Залязгала, зафыркала и остановилась. Капралов решил, что это ему померещилось от долгого ожидания. Но он задержался на крыльце, приложил к ушам руки и стал вглядываться в ночную темноту. Никакой машины не было слышно. Только собаки лаяли в Чижах, да корова громко дышала в хлеву у Чурасова. Потом вдруг опять где-то заработал мотор и пошел, пошел, прямо к деревне. Капралов прыгнул с крыльца и побежал в поле.
Далеко на дороге мигал слабый фонарь, и машина, лязгая железом, перла на деревню. Шла она вперед, стуча и буксуя на лужах, но сквозь ее шум можно было разобрать, что два голоса — Николки и Яшки — поют песню: «Александровский централ».
Капралов глотнул воздух и бросился бежать, но не к машине, а от нее — к избе Чурасова: сказать, что завтра коммуна начинает пахоту. Он едва успел растолкать Дмитрия, как на улице уже застучал трактор. Капралов и Дмитрий выскочили на крыльцо.
Трактор подкатил к избе и остановился. Весь он был обвешан какими-то мешочками, а сзади, между колес, была привязана железная бочка. С трактора соскочили Николка Чурасов и Джек, в кожаной куртке и таких же штанах.
Николка бросился обниматься с Капраловым, а Джек, ни с кем не здороваясь, сказал громко по направлению к крыльцу:
— Ну, вот, товарищи, мы и приехали. Накройте-ка машину рогожей да собирайте всех на экстренное заседание.
И потушил на тракторе фонарь.
Глава седьмая
ЭКСТРЕННОЕ ЗАСЕДАНИЕ
ЭКСТРЕННОЕ заседание длилось почти всю ночь.
Долго собирали членов коммуны. Многие из них только что разоспались, и Николке с Капраловым пришлось поливать их водой. Наконец коммунары сошлись к избе Чурасовых, зевающие и недовольные. И только вид трактора у крыльца заставил всех забыть сон.
Но все-таки Яшке пришлось услышать много горьких слов на заседании.
Напрасно он кричал, что время не ждет и надо потолковать о делах. Каждый хотел вставить свое словечко, и Джека обвиняли во всех неудачах коммуны.
Наконец все упреки были высказаны, все обидные слова произнесены. Яшка получил возможность говорить.
Он начал свой доклад с рассказа о том, как работают на земле в Америке. Там никто не остается на зиму в деревне, разве только богатые фермеры. Работники же едут в те места, где зимой можно получить заработок. Так по американскому обычаю сделал и он в эту зиму.
Тут Капралов возмущенно закричал:
— Что ж у тебя руки отсохли написать, что в Америке такой обычай существует? Нешто мы можем здесь, в Починках, все американские обычаи знать?
Джек ответил, что писем писать не любит, поэтому ничего и не написал. Считает, что сделал ошибку.
— Так общее дело вести нельзя! — вставил Маршев. — Раз связался с нами, должен информировать.
![Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец [3-е издание, 1934 г.]](/uploads/posts/books/133661/133661.jpg)
